Газета "РЫБАК РЫБАКА" №12,   

Мне тот берег с торчащими из-подо льда коряжинами очень приглянулся. Но берег был далеко, а лед уже ненадежен. Мы ловили возле базы, в небольшом заливчике. Припекало апрельское солнце, пробуждая жизнь и пуская ручейки талой водицы. В сосновом лесу над желтым глинистым обрывом весело постукивали сразу несколько дятлов.

-Ци-ци-ци, - пронзительно то там, то здесь перекликались в лесу синицы.

Веселое многоголосье, щебетание и пение, не слышное в холодные зимние месяцы, присоединялось к их голосам и передавалось далеко в неподвижном воздухе.

Мои десять жерлиц с самого утра стояли в бездействии. Так же грустно склонились и давно не выпрямлялись флажки на жерлицах у моих товарищей - Романа и Димона. Уже совсем редко поглядывая на них, неразлучные друзья торопились до захода солнца поймать хотя бы чего-нибудь на уху. Они напали на стайку окуней возле поваленного в воду толстого дерева и бойко выдергивали мелких полосатиков на лед.

Недоумевая, почему крупная рыба не берет в столь долгожданный период последнего льда, я направился к троице рыбачков, которые разбросали свои жерлицы в полукилометре от нас возле самого берега. Один из них, высокий, одетый в комбинезон пятнистого защитного цвета, оказался разговорчивым и долго жаловался, что они, сменив несколько мест, два дня просидели почти впустую.

-На Рузе такое бывает, - заключил он, - то нет, нет, а то, как попрет, только успевай таскать. Хорошо бы попробовать на глубине. У того берега русло проходит и коряжины близко, там всегда крупная рыба держится. Да как туда добраться - сплошные промоины кругом.

И парень рассказал, как они весь декабрь успешно ловили там крупного подлещика, а на жерлицы нет-нет, да выхватывали солидные экземпляры щук. Раззадоренный, я вернулся к своим. В поисках рыбы они ушли далеко от нашего места, за мыс.

- Как там наши жерлицы? - спросил Роман.

- По-прежнему, тихо, - сказал я и попросил, - Димон, твоя пешня полегче, дай попробую пробраться на тот бере Все ж две дорожки следов туда тянутся, стало быть, совсем недавно кто-то переправлялся.

-Ты что, сумасшедший? Не думай даже, нам неохота за тебя отвечать, - замахали руками оба моих товарища.

Стал их уговаривать. Они ни в какую. Что делать? Я устроился рядом и стал облавливать далеко выдающуюся отмель. Матросики клевали неплохо, иногда попадалась мелкая плотвичка. Но такая рыбалка была мне неинтересна и утомляла. Вскоре мы вернулись к своим жерлицам. У моей - той, что стояла на двух метрах, горел флажок. Здесь была крупная наживка - королевский ерш. Когда его нацеплял, еще пошутил, что на него поймаю щуку-крокодила. Леска была размотана и слегка теребилась. Плавно подсек и стал выбирать снасть. Сопротивление было сродни упорству крупного живца. Вдруг в лунке показалась узкая зеленая пасть с торчащим из нее хвостом ерша, и я вынул крохотного, не более двухсот пятидесяти граммов, щуренка. Он был настолько мал, что не смог протолкнуть в себя ерша, и большой тройник засел ему в нижнюю губу раскрытого рта.

- Ха-ха-ха! Вот так крокодила поймал! - смеялся Димон, сотрясая свой солидно выпирающий живот.

Вскоре к нам подошел Савельич - сторож пионерского лагеря, он сдавал нам жилье. Савельич посочувствовал, что рыбалка оказалась никудышная, утешил надеждой на завтрашний день.

- А нет ли где поблизости моста, чтобы переехать на другую сторону водохранилища? - спросил я.

- Есть. Километрах в пяти, за первой отсюда деревней.

- Мне бы хотелось половить на той стороне в коряжнике, - пояснил я.

- Да, там у берега глубины. Там зимой лещатники всегда сидят, - подтвердил Савельич, - только по той стороне не проедешь - лес кругом.

- Может, хотя бы до моста доедем, а там пешком доберемся? - заглянул я с надеждой в Димкины глаза, ведь его была машина.

- Сиди ты здесь. Никуда мы не попремся, - со злостью сказал Роман.

- Ладно, Лех, может, завтра будет клевать,- посмотрел на меня грустными глазами Димон.

- Тогда я пойду в обход через мост пешком. Поставлю в коряжнике жерлицы на ночь, - сказал я.

- Да иди, - махнул рукой Роман.

- Тебе охота переться?- снова грустно посмотрел на меня Димон и потом в сторонке добавил. - Я бы пошел с тобой, да видишь, Ромка не хочет.

Решил идти один. Собрал свои жерлицы. Взял с собой еды и пошел по дорожке в сосновом лесу. За деревней, на перешейке, преодолел низенький мост и пустился в обратную сторону по лесистому берегу.

Солнце уже пряталось в тонкой голубой полоске леса за дальним, открывающимся из-за мыса плесом, когда я, наконец, нашел ориентиры - огоньки в лесу на противоположном берегу - и нужный мне коряжник. Северные склоны здесь не так прогрелись, и береговые промоины были совсем незначительные. Перебрался на лед, нащупал глубиномером русло и быстро расставил по его краю жерлицы. Пока совсем не стемнело, пошел собирать для костра дрова.

Сушняка было много. Костер горел ярко. Клонило ко сну. Вздремнул, сидя на поваленном стволе ели. Когда очнулся, угли едва теплились. По ночам еще опускались морозы, и я здорово промерз. Испугавшись, что огонь снова не удастся разжечь, побежал ломать тонкие сухие ветки. Костер, однако, запылал с новой силой. Где-то ухала и хохотала ночная птица. Вскипятив в маленьком котелочке воды из талого снега и напившись чая, я, нащупывая наст пешнею, пошел осмотреть снасти. Но, на ходу достав из кармана свой фирменный фонарик, обнаружил, что он едва светит: вероятно, ночью случайно нажал на переключатель и батарейки сели. Постучав их друг о друга, добился более-менее ясного луча.

Вот и знакомая вилкообразная, словно знак "виктория", коряга. За ней в пяти метрах должна быть жерлица. Вот она. Флажок поднят. Слегка подсекаю. Чувствую, на лесе ходит крупная рыба. После непродолжительной борьбы на лед вываливаю двухкилограммового судака. Малек у меня в кане еще есть, но я не тороплюсь наживлять тройник, надо посмотреть, что на других жерлицах. С трудом отыскиваю в полутьме следующую снасть - я расставил их далеко друг от друга. И здесь сработал флажок. Ого! Да там что-то крупное! Повозившись немного с рыбой, вытаскиваю щуку - никак не меньше трех килограммов веса. Правду говорят, что самые крупные экземпляры этой хищницы берут ночью. Матерая в отчаянье подпрыгивает на льду, словно ожившее бревно-обрубок. Опять ищу жерлицы, но их не видно. Почувствовал, что забрал далеко влево. Возвращаюсь к вилкообразной коряге, потом, примерившись к берегу, иду от него перпендикулярно и одну за другой нахожу две жерлицы. На одной что-то есть. Опять судачок! На этот раз небольшой - около килограмма. Остальные пять жерлиц бездействовали - они стояли на слишком большой глубине. Позже, анализируя удачную ночную рыбалку, понял, что все сработавшие жерлицы стояли на урезе русла на глубине пяти - шести метров.

После восхода солнца около витиеватой коряжины, на глубине четырех с половиной метров напал на стаю увесистых окуней и быстро натаскал семь штук. Самый крупный весил не менее пятисот граммов, а самый маленький - двухсот. После седьмого - как оборвало. До полудня на жерлицы взял еще одну двухкилограммовую щуку. В час мне уже кричали с того берега. Стало ясно, что пора собираться.

Вернувшись на базу с мешком рыбы, увидел скучающих друзей. Они курили на крылечке и были все в том же кислом состоянии.

- Сколько тебя можно ждать? - недовольно проворчал Рома.

Я торжествующе молчал.

- Ну, как? - вяло спросил Димон и, не дожидаясь ответа, добавил. - У нас глухо. Мелочевки килограмма по три надрали.

Вываливая на талый снег трофеи, я скромно сказал:

-До вечера еще бы не столько наловил. Но что делать, вы звали...

Несмотря на то, что моим друзьям надо было завтра выходить на работу, они стали думать - нельзя ли каким-то образом остаться еще на один денек, чтобы половить на том берегу...