Я по Аче еду плача,

Этого сплава на надувных лодках в самом центре саамских просторов Кольского полуострова я ждал как никогда. Еще бы, впервые в жизни, крохотной экспедиции Петербургского клуба нахлыстовиков предстояло активно прорыбалить загадочную голубую петельку Ачерйока, флиртоватого левого притока знаменитого Поноя - пожалуй, самой достойной речки в мире по лососевому (тут мы говорим только об атлантическом) марафету.

Поной сегодня известен практически во всех уголках Земли, где популярно спортивное рыболовство - ну где, скажите. Вы, любезный господин хороший, сможете усмирить на блесну или мушку несколько десятков серебристых голов от лососевых конюшен всего за немного часов физкультурных упражнений с гибким удилищем!

Тут даже без хлопот и проблем отстреляется полнейший фантик по заковыристому рыболовному ликбезу. Объясняется этот эффект несколькими как объективными, так и субъективными факторами. С одной стороны, в низовьях этой могучей реки уже лет пять не мозолит никому глаза РУЗ (рыбоучетное заграждение), прежде полностью перегораживающий ее прямо в самых устьях, в деревне Поной, и нагулявшиеся за морями и долами лососики вполне достойными компашками прут без каких либо зловредных антропогенных задержек на привычные нереста.

С другой, безудержное разбухание все новых туристических программ вплоть до поселка Краснощелье (единственное крупное скопление людей на всей реке - порядка 800 человек) позволяет Мурманрыбводу посылать бдительных рыбинспекторов и туды, и, конечно же, сюды. Это возводит популярный в народе сеточный промысел в разряд довольно сомнительных искусств, которое может, к тому же, больнехонько шарахнуть по семейному бюджету, ведь по части подсчета ущерба государевы инспекторы и в средние века были большими мастаками.

Заезжие фанатики ловят тут в основном по принципу "поймал-отпусти", как говорится, просто ради минуты удовольствия. И если ранее данной враждебной тарабарщиной славились лишь иностранные визитеры, то сегодня все больше нашего брата приучается к эдакой модерновой рыболовной философии.

При среднем весе семги 5 кг, в этой реке можно схлестнуться и с десяти- и даже пятнадцати-, а уж если действительно повезет, то и с 18-килограммовыми рыбными акробатами, - ведь атлантические лососи давно признанные чемпионы поданному цирковому балагану. Например, в те десять деньков, что мы топтали унылые тундровые окрестности понойской депрессии, иностранцами были выловлены наидостойнейшие экземпляры лососевых князей на 11 и 14 к Наш же экспедиционный рекорд не превысил и полновесной десяточки, хотя с точностью до граммов определить было достаточно сложно - всех гигантов питерский отряд добровольно отпустил восвояси, догуливать еще пару-тройку месяцев на нерестах. Вот до чего доводит обычного россиянина тлетворное влияние Запада!

Спортивное рыболовство на Поное развивается уже лет 15, и тут теперь вовсю расцвели лагеря не только иноязыких рекриационных захватчиков (лагерь Рябога, основанный нахлыстовыми первопроходцами - американцами, принадлежит теперь английской фирме "Шеклтон", где средняя неделя вольных упражнений с мушкой стоит ну никак не менее 5000 долларов), но и три "бивуака" отмусоленных упругим карманом нахрапистого российского бизнеса (элитная Пача, где вы будете отдыхать в уютных деревянных домиках при полной обслуге, вплоть до "за ручку пописать", за 3000 "лупоглазых рэ" в неделю, да палаточная Ача, она подешевше, около 1700 зелененьких, там мэнеджерит седой туз из поселка Ревда Алексей Недорезов. Плюс еще база "ручей Перекрестный", куда регулярно скатываются на лодках турики, начинающие рыболовный маршрут в поселке Чалмны-Варрэ). Всем этим разноголосым и вечно что-то требующим хозяйством руководит мой . давнишний друг и постоянный спонсор многих экологических и природоохранных программ на полуострове - Володя Шамышев. И несмотря на то, что он генеральный директор компании "Серебро Поноя", владеющей тремя туристическими лагерями на реке, крепкое охотоведческое прошлое не дает ему спокойно нажить геморрой в кожаных импортных креслах - неторопливую фигуру Шамышева частенько можно встретить и в Красношелье, и в Каневке, и в Ловозере.

Так что понойские рыболовные карманы уже довольно хорошо изучены как профессиональными спортсменами-сеточниками из поселков Каневка и Краснощелье, так и многочисленными иногородними нахлыстовиками и спиннингистами. Каждый год на Понойских просторах озабоченно трется в предвкушении долгого рыболовного оргазма ну ни как не менее 1000 лососевых страдателей. Постоянно водят шариковыми ручками по полевым дневникам в здешних широтах и научные светила из ПИНРО, то рыбу метят, то меряют, а то и вовсе затеют генетический анализ лососевых субпопулятов. Вобщем, настоящий Невский проспект в районе Аничкова моста!

Иное дело - многочисленные притоки Поноя, они практически не изучены с рыболовно-туристического бугра, хотя некоторые из них (Пурнач, Лосинга, Лебяжка, Ача) могут без подмалевок потянуть на полноценную реку как по протяженности (все перечисленные речки не менее 100 км длиной), так и по количеству стремящихся туда гордых лососевых подданных.

Вот почему среди прочих важных экспедиционных документов в моей походной сумке совсем не случайно оказалось солидное письмо из оперативной инспекции Мурманрыбвода, где любой любопытный мог удостовериться, что нашей группе... разрешается не только спуск на надувных лодках по реке Ачерйок, но и многократные экзамены со спортивными снастями, в целях изучения популяции семги и дальнейшего развития рекреационного рыболовства на Кольском полуострове...

Этот витиеватый и загадочный приток Поноя (в простонародье, для краткости, Ача) течет вдоль Кейв невысокие плоскоголовые горы, где на экспедиционных горизонтах должны были быть видны со всего маршрута то 300 метровая Оленья пупырка, то орлоподобная, насупленная невеселыми лапландскимим думами скалистая морда холма по прозвищу Манюк) практически строго с севера на юг между 67.35 и 67.10 с.ш.

То, что дотошная Мурманская рыбинспекция туда никогда не забирается мы поняли уже в кабинете у начальника опергруппы Рафаила Ружейникова, когда он вполне серьезно предлагал экспедиции, конечно же без какого - либо камня за пазухой, начать сплав от озера Верхнее Варнаявр. Что было вполне понятно, - если верить его просторной настенной 2,5 километровке (000 "Картографические системы" с использованием материалов комитета по земельным ресурсам и землеустройству Мурманской области 1996 года), то бассейны рек Поной и Йоканьга соединены между собой, и вроде как из одного тундрового болотца можно было поплыть с равным успехом как на север, к Баренцеву, так и на юг, к Белому морю.

Наша же карта-пятикилометровка Кольского, вышла из недр совершенно незаинтересованного в перетряске заполярных земель ГП "Аэрогеодезия" Роскартографип. Она четко показывала, что если экспедиция клюнет на заманилки троцкистко-зиновьевского толка, то участников ожидает совсем немалый волок - ну совсем не хотел соединяться ручей Кылсуэй с Ачей и между ними было ну никак не менее 5 километров плодородной в летние месяцы комарами и мошкой, кочкастой и недружелюбной саамской тундры. Приблизительно такие же "полноценные данные имелись относительно многонационального рыбонаселения Ачерийока, и мог свершиться казус, что забросившись далеко вверх можно было обнаружить, что оно всем хвостатым племенем сигануло на "дальний кардон".

Тем не менее, лицензии на лов семги мы все же купили, (160 рублей для российских граждан, 120 - для жителей Мурманской области, 80 - для коми и ненцев и 40 - для саами - самого изучаемого малого народа в мире. И всего за 6 часов удовольствия при условии поимки одной рыбины). Удивительно, но познавательно для фискальных органов из других областей, куда неведомыми бризами надувает по любым поводам путешествующих доверчивых иностранных глупышей, что шестичасовой нахлыстовый диалог с семгой на Поное по принципу "поймал - отпусти", когда практически вся выпушенная рыба выживает, стоит всего... 43 доллара!

Лапландские государевы вотчины славятся не только природными эрмитажами и луврами, но так же и всякими Спилберговскими ужастиками мистического свойства.

Кто поговаривает, что в этой заполярной бескрайности проходит граница между реальным и нереальным миром, а кто утверждает, что человечество произошло именно здесь (велеречивая гиперборейская байка Деминских последователей про Сейдозеро).

Я не смогу опровергнуть данный феномен, как не придется его и подтвердить, хотя во время многолетних шатаний по Кольскому и с авторам приключались странные фантасмагории, объяснить которые с позиций марксистко-ленинского материализма не представлялось возможным, но об этом пойдет речь в другом месте и в подходящее время.

Может данный феерический шлейф придумок и действительных событий происходит из-за того, что аннексия традиционных саамских земель велась по началу силами отнюдь не безгрешных служителей ортодоксальной византийской церкви, что никак не могли окончательно справиться с всесильным могуществом заполярных язычников. И сегодня на берегах Поноя можно встретить рукотворные сеиды (каменные пирамиды) и экзотические памятные места жертвоприношений (Девичья гора. Красные камни).

В старину сам Иван Грозный постоянно держал при дворе двух-трех лапландских колдунов, а в большевистские ненастья, железный Феликс (удивляюсь, почему до сих пор не выставлены заносчивым полякам контрибуционные счета за его проделки в России) даже снарядил экспедицию в Ловозерские тундры для изучения влияния саамских шаманов на психику человека. Так ли это на самом деле, точно, не ведаю (хотя выше обозначенную экспедицию под руководством Барченко, как было заведено теми голами, поставили к стенке), но отмечу, что несмотря на многократное разжевывание точки высадки нашего дозора и прокладки маршрута на штурманской километровке, где, кажется, было обозначено любое отдельно стоящее дерево, беременный нетерпением петрозаводский экипаж трескучего МИ-8 все-таки умудрился запулить нас километров на 15 ниже намеченного!

- Это здесь? - орал мне в наушники уже немолодой штурман, тыкая пальцем вниз на очередной вертлявый фокус грациозной Ачи.

- Мы тут никогда не были! - В отчаянии парировал я глупый вопрос воздухоплавателя, - экспедиции следует высадиться в этой точке. - Мой палец настырно потирал на карте вроде схожую речную кривую.

При разработке маршрута я хотел высадиться на порогах километрах в десяти выше правого притока - Кейеины, где можно было, по предварительным прикидкам, пройти всего километра 2 пешим макаром и оказаться в верховьях уже левого притока, шестидесяти километрового Паттилема (на жаргоне - Пантилейка). Там планировалось на нахлыст третьего класса и сухую мушенцию поохотиться за крупной ручьевой форелью, которая, опять же, по непроверенным слухам, вырастает тут до полутора килограммов!

- Ну, это конечно знатное место, место правильное, это конечно да! - Подписал приговор карельский вертолетный Сусанин.

Но, делать нечего, жаловаться оставалось лишь господу или всесильному саамскому Куйве - пошарпаная летающая железяка мгновенно исчезла за кудлатыми брежневскими облаками, а ребята принялись поперменку орудовать дородной лягушкой от питерского "Фрегата" (единственная фирма производящая надежнейшие качалки собственной конструкции).

Экспедиционная флотилия года состояла из новой модели "R280" от вышеуказанной мануфактуры и экспериментального четырехметрового каяка голубого цвета от "Лидера" (диаметр баллона 28 см, дно надувное).

В таких длительных походах главное упаковаться и рассесться в сплавной "оркестровой ложе" хоть на минутку, но прежде дождя, чего правда говоря, обветряным задиристыми идеями питерским головорезам никак сделать не удавалось. Все 16 дней пребывания экспедиции на Кольском полуострове (после сплава мы еще пробрались через заснеженный перевал Эль-Марай, у горы Падающих камней на священное Сейдозеро) были обласканы холодными брызгами небесных хлябей, да так знатно, что по утру, да не единожды, палатки рыдали холодными слезами на сопливых обитателей, а еще дня три по прибытии домой, в Петербург, моя квартира представляла собою вполне достойную сушилку роты "ВДВ" после командно - штабных учений в Брянских болотах.

Зато рыбалка была отменная - не случилось ни одного дня, когда бы заезжие Чемберлены не праздновали победу над лососиками как на спиннинг, так и на сухие, и мокрые мушки.

Попадались как девятикилограммовые старички, зашедшие в реку еще по осени - их запросто можно было узнать по темной окраске тела и хорошо выраженному клюву, так и проворная, еще пару недель назад разгуливавшая по морям-океанам серебряная мелкота.

Хотя менее 3,5 кг ни одного хвоста от лососевых завсегдатаев отмечено в экспедиционном дневнике не было.

В этом смысле нам, откровенно говоря, повезло на все 120 процентов. Ачу в верховьях можно было, безо всякой боязни ошибиться, сравнить с симпатичной шестнадцатилетней девчушкой на выданье - и в меру нежна и чуть пуглива, но уж если поцелует, тут тебе не Памела Андерсон с силиконовым бюстом!

Пороги были умеренной поганости, совсем не такие как на соседнем Пурначе, - со множеством карманов и затишек, где отдыхали после долгих миграционных странствий вольнодумные серебробокие лососики. Практически везде речку можно было пересечь в вейдерсах, правда несколько раз пришлось пользоваться посохом, но все одно, три раза за поездку я купнулся с головою, причем дважды по собственной самоуверенности.

Старые рыболовные наставления безапеляционно утверждали, что при наличии семги в реке ни цвет, ни размер, ни вес блесны не имеют ровно никакого значения - рыба клюет сразу на первый заброс! А. Д. Шеманский ("Энциклопедия вполне современнаго, новейшаго рыбаловнаго спорта", Петроград 1915 год) все же рекомендовал на семужью рыбалку не забывать девоны - металлические блесны с водяным винтом и каледонскую рыбку из гутаперчи с металлическим пропеллером.

В целом автор согласен с литературными классиками прошлых лет, но не рекомендовал бы никому опускать руки после первой же неудавшейся проводки, когда вы вроде вживую выцедили не малую рыбешку, что показалась метрах в 15, прямо за выступающим из воды шершавым валуном, наискосок от основной струи. Рекомендую предпринять как минимум с десяток забросов приблизительно в ту же самую точку, меняя при этом то заглубление приманки, то скорость и манеру проводки. Можно поиграться и с различными насадками, и хоть ихтиологические светила убеждают, что лососям абсолютно начхать на оттенки раскрасок, мои многолетние наблюдения говорят об обратном.

В один из Ачинских вечеров, когда Димка Семушин готовил лагерь к ночлегу - натягивал невысокие платки, а Дерсу - Орехов с Вовой Сысоевым изображали из себя кулинарных Фаберже, я упражнялся с нахлыстом седьмого класса совсем неподалеку, дабы успеть к обеденной рынде не позднее остальных голодающих.

Рыба показала упругую спину всего метрах в десяти от места, где я топтался в дышащих вейдерсах на небольшой, не более чем по колено, глубине. Первый же заброс крупного стримера был отмечен уверенным тычком, но в силу каких то неведомых обстоятельств лососина не насадилась. А после и совсем беда, - она перестала реагировать на прочие приглашения своего семужьего высочества на остро отточенный крючочек от импортного негоцианта. В добавок ко всему, эта пяти, а может и шестикилограммовая дрянь пару раз в течении, наверное, десяти минут показалась целиком в воздухе равнехонько на прежнем месте. Надменная фифа весьма презрительно меня оглядела, и если бы природа позволяла, наверняка бы смачно сплюнула в соответствующую сторону. В общем, автору было нагло сказано: проходи, станичник, уж если дам, то не вам!

Вытерпеть такого издевательства не смог бы верно даже Эльцин, я же был, как говорится, на взводе. Мгновенно отцепил могучий пушистый стример и заменил однограммовой колеблящейся блесенкой американского производства (хотя старинные авторы утверждают, что их придумал наш П. Н. Литвинцев). Это всего-то крохотный кусочек металла с одним крючком и небольшим блестящим лепесточком на одном кольце и карабинчиком на другом. Называются они "needle-fish" и пригодны для забросов исключительно нахлыстом или суперлегким спиннингом при ловле форелек на мелких ручьях.

Шнуром они забрасываются изумительно, так что автору не составило труда прочесать и вдоль и поперек вражескую позицию. Первый заметный выход неприятеля случился на ярко красную "фишу" с небольшой серебряной блестинкой посредине.

Но опять же, точно как и случилось прежде, семга только сопроводила приманку, ни разу даже не боднув соблазнительную железячку. И вот тут я принялся методично менять блесенки-однограммовики, благо запас был приличный, стремясь при этом провести насадку аккурат поверх предполагаемой стоянки внезапно случившегося на пути лососевого орешка.

Ачинским гурманом были напрочь отвергнуты и белый, и желтый, и темный раскрасы, не пришелся по душе даже гарный розовый лепесток, покрытый, для убедительности, темными точечками. Все дело уже клонилось к полнейшему провалу, а в запасниках оставался последний довод, такого поганого салатного оттенка, что и козырной шестеркой его назвать было нельзя. И попал то он со мною на Кольский явно по какому-то недоразумению, наверное нечаянно припутался. Но не так считали лососевые Менделеевы и Клайпероны. Не успел я сделать и первую потяжку шнуром, как ощутил на другом конце мощное противоречие, которое уже через минуту материализовалось в упругую телом настоящую семужью историю, что по дуге вылетела из воды и с виду неуклюже шлепнулась почти в трех метрах от меня в напористый и шелестящий на пороге язык основной речной струи. Через десять минут дело совсем склонилось в нашу пользу. Вот и верь после этого остепененным головастикам от научного ведомства!

В целом, из множества привезенных с собою блесен, лососики предпочитали красно-желтые колебалки при рваной проводке в пол воды, ну и конечно же обыкновенную черноспинку, что я обзываю за глаза "аварийной" и всегда храню в пластиковой коробульке на случай непредвиденного рыбного аврала.

Зато хариус отдавал предпочтение исключительно сухой мушке и клевал очень активно, что давало моему давнишнему по путешествиям напарнику, Андрею Орехову, отменную возможность от пуза укормить всех измотанных ненастьями сплавщиков подкопченными на костре килограммовыми полосатыми существительными.

Интересно, что цвет хариусов в Аче был неисправимо темный, практически черный, хотя вода была на редкость чистая, и сквозь нее всегда просвечивала некрупная светло-коричневая речная галька. Бродить было не сложно, крупных и скользких бульников практически не было, основную опасность в данном контексте представляли течение и глубина.

Я ловил исключительно правильным нахлыстом, что дало возможность поэкспериментировать с разнообразными мушками и шнурами (в сумке прибарахлилось 6 различных катушек). Преимущество тут смело можно было отдать желтым или зеленым стримерам и шнурам с тонущей головкой. Но пару раз удалось отудачиться семгой "на шлепок" - случай редкий, когда рыба вылетает на мушку, лишь только та коснется поверхности воды. Для нас всего курьезнее было то, что в тот час я совершенно не охотился за хитрецами с жировым плавником, а просто - напросто обучал Орехова первейшим азам нахлыстовых забросов.

- Андрюша, ну не руби ты воздух, по классике - машешь с 11 до часу а Jipii ныхлесте укажи кончиком удилища на 10 часов, максимум на 9 с половиной.

Я на минуту отнял удочку у него для показательного заброса. Мы плотно стояли на галечном берегу, метрах в двух от воды, но хлестали в небольшой аквариум, чуть повыше гомонящего порога, вроде и не солидного, но где я успел окунуться и набрать воду в вейдерсы, когда поперся на противоположную сторону за удачными снимками и по лености не разложил верный железный посох. Конечно вымочил рацию, но фотик спас, и на том спасибо.

Именно поэтому и случились нахлыстовые уроки на Ачинских берегах - я отжимался и пытался обсушиться, в то время как Дерсу-Орехов орудовал податливым стареньким лумисовским IMX.

Но не успела мушка коснуться поверхности, как из аквариума, словно чертяга из табакерки, вылетел обозленный эдаким хамством, пятикилограммовый лососевый сержантище, которого пришлось усмирять ну никак не менее 20 минут, да отпустить по добру, по здорову и лишь после продолжить банно-прачечные мероприятия.

В общем, было над чем посмеяться, а над чем и пригорюниться - попробуй разбери миниатюрную рацию на галечном берегу с помощью одного только лизермана.

Димка Семушин - в недавнем прошлом известный гид с Рябоги, орудовал и нахлыстом, и другим ловильным орудием, периодически нацепляя на спиннинг колеблющиеся блесны из чистого серебра из коллекции своего дедушки, известного в прошлом питерского рыболова Михаила Матвеевича .

Небритый Володя Сысоев фехтовал только японской безинерционкой, ставя исключительно заморские насадки из магазина "Гризли" и, надо сказать в открытую, не всегда счет был в пользу спиннинга, а пару дней на блесенной улице светились и вовсе ну абсолютно крупные нули.

Так что, собираясь в дальний поход в неизвестные речные кривули никогда не вредно опустить в заплечный мешок маленькую коробку с мушками и хорошую бутылку перцовочки на случай непогоды или внезапного перевертыша на задиристом пороге.

По результатам экспедиции у меня сформировалось устойчивое чувство, что и притоки Поноя могут быть отличными маршрутами для всяких непосед, кто может недельку-другую провести без горячей воды перед сном, любезной мамули и тарелки супа харчо со стаканчиком бургундского. Следует только тщательно поработать с картой и внимательно отнестись к комплектованию группы, дабы не уподобляться персонажам "Бурлаков, пишущих письмо турецкому султану"...

А. Великанов

"Спортивное рыболовство № 06 - "