Газета "РЫБАК РЫБАКА" №24,   

В ЭТОМ МЕСТЕ берега реки соединяет широкий железобетонный мост, проносящий на себе ровную и стремительную, как стрела, дорогу туда, за холмы, в степь...

Справа возле склизких свай встречаются глубокие омуты, заводи, где по весне хорошо клюют караси, сазанчики, белянки - разновидность нашей среднеазиатской плотвы.

Сюда я и приезжал по субботам. Облюбовал себе место неподалеку от моста - под низкорослым и тенистым кустом краснотала. Вот он - стоит только сбежать вниз с каменистой насыпи! Проносятся рядом автомобили, шурша шинами, всплывает далеко-далеко за садами дымно-золотое солнце, а здесь благодать - тишина, прохлада от воды, да рыбацкий азарт... Неужели снова клюнуло? И замрет на минуту сердце в ожидании чуда...

Примерно в таком состоянии и застал меня тучный незнакомец. Я его заметил краешком глаза еще на мосту. Новенький светлый "Мерседес", плавно притормозив, взял вправо и остановился у обочины. Вот уж не ведал, не гадал, что его владелец покинет уютную кабину и, смешно размахивая руками, соизволит спуститься ко мне.

Я услышал за спиной вкрадчивый и, как мне показалось, немного заискивающий голос, (хотя чего тут заискивать!):

- Мужик, а, мужик! Неужели есть в реке какая живность?..

Оторвавшись от поплавка, я смерил незнакомца критическим взглядом. Мужчина как мужчина: средних лет, слегка одутловатый, в малиновом пиджаке с блестящими крупными пуговицами, широкие брюки, на ногах "Саламандры".

- Есть, есть, - кивнул я.

- Покажи хоть одну! - глазки, заплывшие жирком, прямо-таки засияли надеждой.

- Отчего не показать? - я нагнулся над камнем, снял с колышка садок и приподнял его над водой.

В мокрой сетке червленым серебром затрепетали на солнце карасики.

- Ух ты! - совершенно искренне удивился незнакомец. - Какие красавчики! Я думал, в такой реке кроме головастиков и нет ничего...

Я опустил карасиков в воду и снова взялся за удилище. Мужчина продолжал наблюдать вместе со мной за пенопластовым поплавком. Но когда я вытащил очередного карасика, он не выдержал и просительно выдохнул:

- Мужик, а, мужик! Дай удочку подержать?..

Я немного удивился назойливости незнакомца, но просьба его прозвучала так искренне, что я не смог ему отказать. Передал удочку, а сам отошел в сторонку, сел на камень и стал поглядывать то на поплавок, то на странного незнакомца. О, если бы кто видел, как он сразу подтянулся, как замер в предвкушении поклевки! И куда только подевались его тучность, надменность, с какой он выходил из иномарки?..

Каждый раз, подсекая очередного карасика, мой новоявленный приятель расплывался самой счастливой улыбкой в мире:

- Ух ты! Как здорово!

Вытащив с пяток рыбешек, он будто невзначай глянул на свои дорогие наручные часы, почему-то засмущался и вдруг заторопился.

- Спасибо, мужик! - забормотал он благодарно. - Хоть душу отвел немного. Как будто снова в детство вернулся...

Отдав мне удочку, он заспешил к "Мерседесу". Однако на полпути остановился, будто что-то забыл, даже хлопнул зачем-то себя по широкому лбу и повернул назад.

- Мужик, а, мужик! - он посмотрел на меня каким-то просветленным взором. - Может, тебе деньги нужны?

- Спасибо, - сказал я, - не надо.

- Тогда, может, подкинуть до города?

Ему явно хотелось сделать для меня что-то хорошее, отблагодарить за предоставленную нечаянную радость, понятную не каждому человеку, но доступную всем...

И тут в ответ я тоже улыбнулся, проникаясь внезапной ответной симпатией к незнакомцу, которого поначалу - что греха таить - принял с явной неприязнью.

- Спасибо, - поблагодарил я его, - за мной скоро приедут...

- Как знаешь, как знаешь, - засуетился толстячок. - Я ведь от чистого сердца...

Чудаковатый автомобилист вскоре скрылся из виду. А там, где он стоял, еще долго держался сложный аромат редких заморских духов, вкусных явств и дорогих сигарет. Но все эти радости жизни, к счастью, не заглушили в незнакомце любовь к живой воде, к удочке, к простору, от которых повеяло на него далеким, полузабытым детством...